long lost lake
Название: Bernadette
Автор: jarvi-alt
Бета TerryBolger
Дисклеймер: все права у правообладателей
Жанр: angst, romance
Предупреждения: слэш
Рейтинг: PG-13
От автора: Это как бы сонг-фик, но от песни IAMX там только символ.
читать дальше
После окончания суда Локи, наконец, был освобожден из-под стражи. Но испытательного срока дали ему три года. Если Локи докажет свое раскаяние и добрыми делами заслужит прощение, ему вновь даруется свобода. Если нет, то снова предстанет перед судом Всеотца.
Тор возился со сводным братом неустанно, таскал с собой на охоту, на состязания, на дружеские пирушки. Тройка воинов вместе и Сиф Локи не простили и продолжали смотреть враждебно, но ставить Тора перед выбором «или он, или мы» остерегались.
Локи терпел заботу Тора, сжав зубы; бросал колкие замечания, опаздывал везде, критиковал все и вся – словом, изо всех сил делал вид, будто общество Тора ему не по душе. Сам же втайне впитывал внимание брата, как песок в пустыне впитывает воду, жадно, со страхом потери, словно незаслуженный подарок принимал.
Так продолжалось довольно долго. Тор от Локи не отходил, Локи огрызался, но покорно следовал туда, куда брат тащил его. Но вот Тор стал отлучаться все чаще куда-то один, пропадать где-то, а потом скупо делиться новостями. Локи, привыкший к вниманию, наслаждался покоем недолго – без Тора его брала тоска, и он срывался потом на брате за каждый день его отсутствия. Сначала Локи, скрипя зубами, думал, что Тор предпочел его друзьям, которые видеть младшего принца не желают. Потом как-то раз встретил гуляющих тройку воинов, пока Тор опять где-то пропадал. Тройку воинов, но без Сиф.
Он нашел Тора с Сиф в саду. На воительнице было ожерелье, когда-то добытое громовержцем в битве с цвергами. Тор целовал Сиф бережно, та отвечала со страстью, руки обоих переплетались. Локи задохнулся от ревности, захотел выпрыгнуть из своего укрытия, оттолкнуть деву, схватить Тора за плечи, встряхнуть – «Ты же обещал помочь мне заслужить одобрение семьи, а сам бросил ради той, что меня ненавидела всегда!». Где-то на краю сознания мелькнула мысль: потому и ненавидела, что Тор всегда больше внимания уделял хитроумному младшему братишке, чем ей. Делить Тора Локи не желал ни с кем. Хотел времени его, участия, помощи, потакания себе, а сейчас, глядя на счастливую пару, и поцелуев его хотел. Крепких объятий, терпкого запаха, пальцев в волосах. Но Локи не был девой, и получить желаемое было не суждено – Тор бы не принял, а Локи бы не унизился, уподобляясь тем, кого презрительно звали мужами женоподобными.
Локи не интересовали женщины. Сперва он считал, что время еще не пришло, позже – что кровь йотунов дает о себе знать. Болезненную привязанность к Тору принимал за неизжитую братскую дружбу и черную зависть, ею и объяснял, почему в голове столько мыслей об Одинсоне. Локи вообще избегал общения с женщинами, кроме одной, и звали ее Бернадетт.
Про Бернадетт говорили, что она умеет менять обличья и понимает язык зверей и птиц. Локи, будучи подростком, мечтал стать ее учеником, но колдунья не приняла его: «Сам всему научишься, не мне тебя учить». Учеником Локи не стал, но превратился для вечно юной Бернадетт в почти что друга. У нее он коротал вечера, пока старший брат все свое время отдавал воинским тренировкам.
Дом Бернадетт изнутри был весь завешен тканями, от времени покрывшимися пылью. В доме ее днем и ночью горели благовония и стоял запах полыни, а когда того требовало колдовство – других трав и цветов. Водяная лилия от разбитых сердец, вербена для крепкого здоровья, валериана для поднятия боевого духа – такие благовония курились в ее доме.
Бернадетт слыла ведьмой печали. К ней приходили отчаявшиеся, их боль давала ей силы, а она взамен дарила утешение. Размешивала в деревянной ступке травы, гасила свечи, оставив крошечную лампу, и с пальцев ее к сердцу страждущего начинали тянуться белые, как седина, нити – магия Бернадетт.
- Мне нужна твоя помощь, - сказал Локи, появившись в дверях дома скорби и утешения. Он не был у колдуньи почти сотню лет, и немного волновался, не накажет ли его Бернадетт за невнимание отказом. Но ведьма склонила голову, вдыхая в себя отчаяние, позор и злость, идущие от Локи, и жестом предложила войти.
- Давно тебя не было видно. Как поживаешь, сын Одина?
- До тебя должны были дойти слухи, что я не сын ему.
- Слухи для такого знания мне не нужны. Но ты и до сих пор лишь его продолжаешь считать своим отцом.
Локи прикусил язык – заволновался, что слишком много считает колдунья с его души. Когда-то это его не беспокоило, он щедро делился с Бернадетт своей завистью к Тору и получал от нее хоть временное, но облегчение. Теперь же его снедал стыд.
- Бернадетт, дай мне утешение. Заставь меня отречься от своего брата. Он не родня мне, и я не хочу переживать о нем.
- О брате ли ты говоришь, Локи? Я смотрю в твое сердце - так печалятся о возлюбленных, не о родичах.
- О нем, о Торе, - зло выплюнул Локи, - Околдуй меня, заставь забыть о нем.
- Плохие твои дела, сын Одина. Вижу, много созданий в других мирах ты погубил, подверг себя смертельной опасности и мукам, а будущее твое туманно. И все время в мыслях твоих был твой брат. Не хочешь ли принять себя как есть, не отрекаться от чувства, а обратить его во счастье тебе?
- Нет, - твердо проговорил Локи, - Ничего не желаю, только забыть о нем.
- Что ж, я дам тебе эту возможность. Но учти, сын Одина, второй раз ко мне с этой просьбой не являйся – прогоню.
Бернадетт достала с деревянной полки засушенные белые цветы. Аромат полыни в комнате тут же чудесным образом сменился запахом асфодели.
Несколько тонких нитей протянулись с ладони Бернадетт в маленькую склянку; туда же упали белые цветы, разломанные в крошку меж пальцев колдуньи, и еще щепотка каких-то неизвестных трав.
- Сыпь в свое кушанье на рассвете или на закате, и будет так, как ты просишь – забудешь о любви своей к Тору.
- Мне незачем любить неродного брата, - упорно подчеркнул Локи.
- Да будет так, - кивнула Бернадетт.
Три дня Локи носил с собой заветную склянку. Тор снова проводил время с ним, один из дней они даже вместе просидели в библиотеке – Тор изучал по книгам описание огромного неведомого зверя, которого видели на границе.
На исходе третьего дня братья вместе пришли на пир, объявленный в честь весеннего равноденствия. Тор сердечно обнялся со своими закадычными друзьями и осторожно поцеловал Сиф в уголок губ. От Локи не укрылось, что воительнице такого проявления внимания было мало, и она обвила шею Тору руками, однако сильнее поцеловать не решилась. Сам Локи лишь сдержанно кивнул всем в знак приветствия, получив такой же ответ.
Стол ломился от яств - кувшины с медом, корзины с овощами и фруктами, запеченное мясо. Тор сел на почетном месте, Локи - по его правую руку, Сиф – по левую, трое друзей разместились рядом с Сиф.
Торжество началось. Локи положил себе на тарелку жаркое, густо приправленное сушеными травами, и сжал в кармане свою склянку, поглядев в окно. Солнце вот-вот готово было опуститься за горизонт.
Остальные тоже положили себе кушаний, кто-то больше, а кто-то меньше. Локи лишь поковырял чуть в своей тарелке, однако налег на мед, и против воли бросал все время взгляды на Тора. Лицо его, открытое и доброжелательное, обрамленное золотистыми волосами, казалось Локи как никогда прекрасным. Громкий смех Тора не раздражал его, против обыкновения, манеры больше не казались грубыми. Сильные руки хотелось гладить, хотелось зарыться пальцами в волосы, прижаться к широкой груди – такие позорные и недопустимые для мужчины желания. Локи сжал зубы. Сиф шептала что-то Тору на ухо, тот улыбался в ответ. Потом протер салфеткой рот и руки, взглянул на Сиф ласково, и оба удалились из-за стола.
Локи быстро посмотрел по сторонам. Солнце наполовину скрылось за горизонтом – времени оставалось немного. Быстрым незаметным движением он высыпал содержимое склянки прямо себе в жаркое, где травы смешались со специями и были совершенно незаметны.
Но кусок не шел Локи в горло. Он застыл с поднятой вилкой, не в силах донести ее до рта. Время стало плыть медленно, глаза Локи затуманились, пальцы задрожали. Он опустил вилку.
Сиф, наконец, показалась в конце зала, держа Тора за руку – так, как Локи не мог мечтать со времени их детства. Тор поправил волосы за ухом девушки – а сердце Локи сжала такая черная тоска, что потемнело в глазах. Он взял свое блюдо и встал, едва не пошатнувшись, с намерением запереться в своих покоях и не выходить из них недели, когда взгляд его упал на аккуратную тарелку жаркого с травами, почти не тронутого, стоящую перед резным стулом Сиф. Едва ли соображая, чем рискует и будет ли потом жалеть, Локи мгновенно поменял обе тарелки – свою и воительницы – и сел на место. Ноги его не держали.
Сиф и Тор вернулись за стол. Локи, чтобы скрыть волнение, принялся за жаркое, низко склонившись к столу, но не забывая поглядывать влево. Довольная Сиф с покрасневшими губами тоже взялась за еду. Тор налил еще меда и громогласно произнес тост.
Сиф ела. Блюдо исчезало с тарелки, и лицо ее как будто менялось, становилось спокойнее, бледнее, отрешеннее. Пир продолжался. Тор то и дело подталкивал девушку локтем, рассказывая ей какие-то шутки. Сиф же лишь зевала.
Не столько доверяя увиденному, сколько своим магическим чутьем Локи понимал, что ворожба свершилась. Сиф был больше не интересен Тор, всю ее влюбленность забрали заколдованные Бернадетт травы.
А у Локи не осталось надежды на избавление от своей тоски.
«Второй раз ко мне с этой просьбой не являйся, сын Одина» - предупреждала Бернадетт.
Автор: jarvi-alt
Бета TerryBolger
Дисклеймер: все права у правообладателей
Жанр: angst, romance
Предупреждения: слэш
Рейтинг: PG-13
От автора: Это как бы сонг-фик, но от песни IAMX там только символ.
читать дальше
После окончания суда Локи, наконец, был освобожден из-под стражи. Но испытательного срока дали ему три года. Если Локи докажет свое раскаяние и добрыми делами заслужит прощение, ему вновь даруется свобода. Если нет, то снова предстанет перед судом Всеотца.
Тор возился со сводным братом неустанно, таскал с собой на охоту, на состязания, на дружеские пирушки. Тройка воинов вместе и Сиф Локи не простили и продолжали смотреть враждебно, но ставить Тора перед выбором «или он, или мы» остерегались.
Локи терпел заботу Тора, сжав зубы; бросал колкие замечания, опаздывал везде, критиковал все и вся – словом, изо всех сил делал вид, будто общество Тора ему не по душе. Сам же втайне впитывал внимание брата, как песок в пустыне впитывает воду, жадно, со страхом потери, словно незаслуженный подарок принимал.
Так продолжалось довольно долго. Тор от Локи не отходил, Локи огрызался, но покорно следовал туда, куда брат тащил его. Но вот Тор стал отлучаться все чаще куда-то один, пропадать где-то, а потом скупо делиться новостями. Локи, привыкший к вниманию, наслаждался покоем недолго – без Тора его брала тоска, и он срывался потом на брате за каждый день его отсутствия. Сначала Локи, скрипя зубами, думал, что Тор предпочел его друзьям, которые видеть младшего принца не желают. Потом как-то раз встретил гуляющих тройку воинов, пока Тор опять где-то пропадал. Тройку воинов, но без Сиф.
Он нашел Тора с Сиф в саду. На воительнице было ожерелье, когда-то добытое громовержцем в битве с цвергами. Тор целовал Сиф бережно, та отвечала со страстью, руки обоих переплетались. Локи задохнулся от ревности, захотел выпрыгнуть из своего укрытия, оттолкнуть деву, схватить Тора за плечи, встряхнуть – «Ты же обещал помочь мне заслужить одобрение семьи, а сам бросил ради той, что меня ненавидела всегда!». Где-то на краю сознания мелькнула мысль: потому и ненавидела, что Тор всегда больше внимания уделял хитроумному младшему братишке, чем ей. Делить Тора Локи не желал ни с кем. Хотел времени его, участия, помощи, потакания себе, а сейчас, глядя на счастливую пару, и поцелуев его хотел. Крепких объятий, терпкого запаха, пальцев в волосах. Но Локи не был девой, и получить желаемое было не суждено – Тор бы не принял, а Локи бы не унизился, уподобляясь тем, кого презрительно звали мужами женоподобными.
Локи не интересовали женщины. Сперва он считал, что время еще не пришло, позже – что кровь йотунов дает о себе знать. Болезненную привязанность к Тору принимал за неизжитую братскую дружбу и черную зависть, ею и объяснял, почему в голове столько мыслей об Одинсоне. Локи вообще избегал общения с женщинами, кроме одной, и звали ее Бернадетт.
Про Бернадетт говорили, что она умеет менять обличья и понимает язык зверей и птиц. Локи, будучи подростком, мечтал стать ее учеником, но колдунья не приняла его: «Сам всему научишься, не мне тебя учить». Учеником Локи не стал, но превратился для вечно юной Бернадетт в почти что друга. У нее он коротал вечера, пока старший брат все свое время отдавал воинским тренировкам.
Дом Бернадетт изнутри был весь завешен тканями, от времени покрывшимися пылью. В доме ее днем и ночью горели благовония и стоял запах полыни, а когда того требовало колдовство – других трав и цветов. Водяная лилия от разбитых сердец, вербена для крепкого здоровья, валериана для поднятия боевого духа – такие благовония курились в ее доме.
Бернадетт слыла ведьмой печали. К ней приходили отчаявшиеся, их боль давала ей силы, а она взамен дарила утешение. Размешивала в деревянной ступке травы, гасила свечи, оставив крошечную лампу, и с пальцев ее к сердцу страждущего начинали тянуться белые, как седина, нити – магия Бернадетт.
- Мне нужна твоя помощь, - сказал Локи, появившись в дверях дома скорби и утешения. Он не был у колдуньи почти сотню лет, и немного волновался, не накажет ли его Бернадетт за невнимание отказом. Но ведьма склонила голову, вдыхая в себя отчаяние, позор и злость, идущие от Локи, и жестом предложила войти.
- Давно тебя не было видно. Как поживаешь, сын Одина?
- До тебя должны были дойти слухи, что я не сын ему.
- Слухи для такого знания мне не нужны. Но ты и до сих пор лишь его продолжаешь считать своим отцом.
Локи прикусил язык – заволновался, что слишком много считает колдунья с его души. Когда-то это его не беспокоило, он щедро делился с Бернадетт своей завистью к Тору и получал от нее хоть временное, но облегчение. Теперь же его снедал стыд.
- Бернадетт, дай мне утешение. Заставь меня отречься от своего брата. Он не родня мне, и я не хочу переживать о нем.
- О брате ли ты говоришь, Локи? Я смотрю в твое сердце - так печалятся о возлюбленных, не о родичах.
- О нем, о Торе, - зло выплюнул Локи, - Околдуй меня, заставь забыть о нем.
- Плохие твои дела, сын Одина. Вижу, много созданий в других мирах ты погубил, подверг себя смертельной опасности и мукам, а будущее твое туманно. И все время в мыслях твоих был твой брат. Не хочешь ли принять себя как есть, не отрекаться от чувства, а обратить его во счастье тебе?
- Нет, - твердо проговорил Локи, - Ничего не желаю, только забыть о нем.
- Что ж, я дам тебе эту возможность. Но учти, сын Одина, второй раз ко мне с этой просьбой не являйся – прогоню.
Бернадетт достала с деревянной полки засушенные белые цветы. Аромат полыни в комнате тут же чудесным образом сменился запахом асфодели.
Несколько тонких нитей протянулись с ладони Бернадетт в маленькую склянку; туда же упали белые цветы, разломанные в крошку меж пальцев колдуньи, и еще щепотка каких-то неизвестных трав.
- Сыпь в свое кушанье на рассвете или на закате, и будет так, как ты просишь – забудешь о любви своей к Тору.
- Мне незачем любить неродного брата, - упорно подчеркнул Локи.
- Да будет так, - кивнула Бернадетт.
Три дня Локи носил с собой заветную склянку. Тор снова проводил время с ним, один из дней они даже вместе просидели в библиотеке – Тор изучал по книгам описание огромного неведомого зверя, которого видели на границе.
На исходе третьего дня братья вместе пришли на пир, объявленный в честь весеннего равноденствия. Тор сердечно обнялся со своими закадычными друзьями и осторожно поцеловал Сиф в уголок губ. От Локи не укрылось, что воительнице такого проявления внимания было мало, и она обвила шею Тору руками, однако сильнее поцеловать не решилась. Сам Локи лишь сдержанно кивнул всем в знак приветствия, получив такой же ответ.
Стол ломился от яств - кувшины с медом, корзины с овощами и фруктами, запеченное мясо. Тор сел на почетном месте, Локи - по его правую руку, Сиф – по левую, трое друзей разместились рядом с Сиф.
Торжество началось. Локи положил себе на тарелку жаркое, густо приправленное сушеными травами, и сжал в кармане свою склянку, поглядев в окно. Солнце вот-вот готово было опуститься за горизонт.
Остальные тоже положили себе кушаний, кто-то больше, а кто-то меньше. Локи лишь поковырял чуть в своей тарелке, однако налег на мед, и против воли бросал все время взгляды на Тора. Лицо его, открытое и доброжелательное, обрамленное золотистыми волосами, казалось Локи как никогда прекрасным. Громкий смех Тора не раздражал его, против обыкновения, манеры больше не казались грубыми. Сильные руки хотелось гладить, хотелось зарыться пальцами в волосы, прижаться к широкой груди – такие позорные и недопустимые для мужчины желания. Локи сжал зубы. Сиф шептала что-то Тору на ухо, тот улыбался в ответ. Потом протер салфеткой рот и руки, взглянул на Сиф ласково, и оба удалились из-за стола.
Локи быстро посмотрел по сторонам. Солнце наполовину скрылось за горизонтом – времени оставалось немного. Быстрым незаметным движением он высыпал содержимое склянки прямо себе в жаркое, где травы смешались со специями и были совершенно незаметны.
Но кусок не шел Локи в горло. Он застыл с поднятой вилкой, не в силах донести ее до рта. Время стало плыть медленно, глаза Локи затуманились, пальцы задрожали. Он опустил вилку.
Сиф, наконец, показалась в конце зала, держа Тора за руку – так, как Локи не мог мечтать со времени их детства. Тор поправил волосы за ухом девушки – а сердце Локи сжала такая черная тоска, что потемнело в глазах. Он взял свое блюдо и встал, едва не пошатнувшись, с намерением запереться в своих покоях и не выходить из них недели, когда взгляд его упал на аккуратную тарелку жаркого с травами, почти не тронутого, стоящую перед резным стулом Сиф. Едва ли соображая, чем рискует и будет ли потом жалеть, Локи мгновенно поменял обе тарелки – свою и воительницы – и сел на место. Ноги его не держали.
Сиф и Тор вернулись за стол. Локи, чтобы скрыть волнение, принялся за жаркое, низко склонившись к столу, но не забывая поглядывать влево. Довольная Сиф с покрасневшими губами тоже взялась за еду. Тор налил еще меда и громогласно произнес тост.
Сиф ела. Блюдо исчезало с тарелки, и лицо ее как будто менялось, становилось спокойнее, бледнее, отрешеннее. Пир продолжался. Тор то и дело подталкивал девушку локтем, рассказывая ей какие-то шутки. Сиф же лишь зевала.
Не столько доверяя увиденному, сколько своим магическим чутьем Локи понимал, что ворожба свершилась. Сиф был больше не интересен Тор, всю ее влюбленность забрали заколдованные Бернадетт травы.
А у Локи не осталось надежды на избавление от своей тоски.
«Второй раз ко мне с этой просьбой не являйся, сын Одина» - предупреждала Бернадетт.
-
-
26.12.2012 в 02:01-
-
27.12.2012 в 00:14спасибо! продолжение вряд ли осилю.
Мало кто может сравниться с Сиф, так что у Локи есть некоторое свободное время. По крайней мере он признал то, что хочет.
-
-
27.12.2012 в 02:40